– Существуют ли какие-то особые ключи к изучению множества языков?

– Если говорить о ключах к полиглотству, то я прежде всего говорю о том, что без словарей, без знания закономерности построения фраз не обойтись, но не учите язык, учитесь у языка. Это отражает наиболее гарантированный залог, и это приведет к тому, что будете дышать языком. Никогда не начинайте с грамматики. Вспомните детство. Мы начинали говорить на родном языке не с грамматических правил. Мы просто начинали говорить словами и фразами, а уже потом шли в школу, чтобы узнать его структуру. Так же и здесь. Лучше всего начинать с фразеологии и идеоматики. Грамматика – это скелет языка. А фразеология и идеоматика – кровеносная и нервная системы языка. С них и надо начинать.

– Когда началось Ваше первое знакомство с языками? Сколько языков Вы знали до ранения и клинической смерти?

– Это началось на 5-м году моей жизни, когда я увлекся энтомологией, а название насекомых нужно было знать и по-латыни, с этого все и началось. Отец мой прекрасно знал немецкий, натолкнул меня на изучение скандинавских языков, потому что предположительно его корни оттуда. Затем я увлекся латынью как языком. Я понял, что в рамках названия насекомых знать латынь не есть знание языка.

Потом лингвистика и биология закрутились во мне в подобие спирали ДНК-образной, которая потом много всего к себе притянула и, я уверен, притянет в будущем. С 5-го класса владею 3-4 языками неплохо, в том числе латынью и старославянским, спасибо интересу к истории религий, но с 5-го класса, будучи учеником обычной школы – а из нашего выпуска вышли несколько авторитетных уголовников, а я рос хилым мальчиком, они меня отчасти презирали, но какую-то мистическую завороженность передо мной испытывали, поэтому защищали меня от нападок других – с 5-го класса мы начали, как все дети, изучать английский, вторая половина класса изучала немецкий. Я более-менее владел немецким, но попал в английскую группу, а английский катастрофически не шел. Учительница не хотела меня переводить в следующий класс!

Тем не менее, я сдал учительнице немецкого экзамен. Словарь был, конечно, небольшой, но я говорил уже тогда без акцента, даже с каким-то тюрингским акцентом. Первая плотина психологическая прорвалась на 1 курсе института, я учился в Московской ветеринарной академии, на факультете ветеринарии. Я тогда начал общаться со студентами из дальних стран, африканских, студенты из стран соцлагеря были закрытыми людьми, а африканские ребята оказались открытыми, общительными. Им льстило, что я интересуюсь их племенными языками, хотя не понимали, зачем это, а для меня это был настоящий клад, находка. Это было моей витаминной разгонкой для ввода в полиглотию. С этого начало все нарастать.

– Как в армии отнеслись к вашим уникальным способностям?

– К окончанию института я знал 6-7 языков, что сослужило мне потом черную службу, когда я закончил академию и солдатом призвался на срочную службу, попал в Туркистанский военный округ, это тогда еще была советская страна, и особый отдел ракетной части посчитал нужным мною заняться, и таким образом мне, это был 1984 год, устроили мини-37-й персональный. Тем не менее, по совету офицеров части, я написал рапорт на ту сторону, этот округ считался тогда воюющим, поскольку армия в Афганистане относилась к этому округу. Первый мой рапорт порвали.

Я был прикомандирован в одну из частей в Афганистане. Это были годы максимальных потерь, но это я только потом узнал. Я там не бездельничал, я привез оттуда букет тамошних языков изолированных народов. Удивительные народы. Синхи – очень красивый язык. Привез оттуда владение акупунктурой. Сейчас являюсь довольно неплохим врачом в этой области, к которой потом добавилась лингвотерапия, развившаяся из моего авторского жанра – лингвогобеленов.

– Что такое лингвогобелены?

– Это мой авторский литературный жанр. В пределах одного такого листа одно стихотворение, разные части стихотворения на разных языках. И визуально, и психологично, особенно когда озвучиваешь их, это выявляет психотерапевтический потенциал лингвогобеленов. Любое стихотворение – это внутренний ландшафт автора. Эти лингвогобелены прежде всего просто стихотворения. Но по мере написания меняется настрой и меняется язык, природный строй которого соответствует моей текущей настроенческой ступеньке. Я пишу и по-русски, больше всего люблю, хотя русский у меня своеобразен, я пользуюсь авторскими стилями. И еще один жанр – сравнительная поэзодраконография. Это тоже визуальная поэзия, где разные тексты на разных языках я стилизовал до крайней степени и они превратились в драконообразные почеркушечки. Но это текст. Тут буквализовано, как языки друг друга взаимопоглощают, взаимопорождают. Здесь это доведено до крайности и выведено на первый план. Есть и другие жанры, связанные с областями моих занятий. Даже ландшафт я воспринимаю как текст.

– Какое место в Вашей жизни занимает любовь?

– Любовь в моей жизни существует, но я не уверен, что должна быть взаимность, не хочу даже касаться. У меня только матушка, детей тоже нет и не было, так получилось. Но у меня два дня рождения – по паспорту, а второй раз – в Афганистане. Но чувствую себя на второе рождения – на 23, а по паспорту – 36. В этом смысле я дорогой ценой немного обманул время.
Но так сложилась жизнь.