Почему так происходит, что мы все учимся нашему родному языку естественно, словно мы рождены для этого, а любой другой язык нам приходится осваивать с трудом? Даже те, кто родился за границей, научившись говорить по-русски, обычно сохраняют некоторый акцент, или иногда они «выдают» что-то немного странное.

Ни для кого не новость, что если не использовать язык в течение какого-то времени, то мы его часто забываем почти полностью, если учили язык будучи взрослыми. Почему же гораздо реже случается, что забывается родной язык, даже если вы разговаривали исключительно лишь на втором языке в течение многих лет? Вы, наверное, слышали истории о людях, которые на смертном одре вдруг произносили что-то на своем родном первом языке, в то время как окружающие предполагали, что язык был совершенно забыт. Внезапный приступ или несчастный случай может «стереть» все знание иностранного языка, даже если человек свободно владелязыком, нетронутым всегда остается родной язык. Но случалось и обратное: только выученный язык оставался без изменений.
Эти сведения, которым уже более ста лет, подводят нас к действительно интригующему вопросу: может ли быть так, что мозговые процессы обработки самого первого родного языка происходят иначе, чем те, которые связаны с последующим обучением языку в возрасте после шести лет? Теперь это уже не может быть только косвенным предположением, как это было раньше. Сканирование участков мозга может показать – обычно посредством цветовой кодировки – в каких частях мозга наблюдается повышенная активность. Таким образом, можно в любой момент точно определить точные места мозга, где  происходят какие-то процессы.
Для того, чтобы ответить на вопрос выше, был проведен один примечательный эксперимент, который был описан в журнале «Nature». Был этот эксперимент весьма прост: сканирование активности головного мозга было сделано во время беседы на родном языке каждого из добровольцев. Подопытными были взрослые люди, выучившие второй язык в зрелом возрасте, так называемые «поздние билингвы». Другое сканирование было сделано в то время, когда участники эксперимента говорили или читали на выученном втором языке.
Метод сканирования известен как МРТ (магнитно-резонансная томография) оказался наиболее показательным в данном случае. Поскольку при МРТ необходимо, чтобы испытуемый был совершенно спокоен, не представляется возможным просить человека говорить. Поэтому им было просто предложено «придумать» историю в то время, как шло сканирование. Оно показало сосредоточение ожидаемой активности в области, которая как уже давно известно, отвечает за язык.
Неожиданность пришла после второго сканирования, когда человек думал о той же самой истории, но уже на языке, который он выучил позже. Результат однозначно показал, что были задействованы совершенно разные области мозга. Но расположенные недалеко друг от друга: в среднем только около 0,6см, но, когда вы имеете дело с миллиардами клеток, это огромное расстояние. И та же схема наблюдалась со всеми испытуемыми.

Со всей очевидностью возникает следующий вопрос: а как обстоит дело с теми многими людьми, которые воспитываются в двуязычной среде с самого рождения? Как это происходит у билигвов? Задействованы ли у них также разные участки мозга? Ответ на этот вопрос отрицательный. Сканирование у другой группы добровольцев «ранних билингвов», которые научились обоим языкам в возрасте до шести лет, последовательно не показывало никакой разницы в обработке их мозгом двух языков.
Предварительным выводом вышеизложенного может быть следующее: «изначальные» участки мозга, используемые детьми – одноязычными или двуязычными – в начале жизни имеет некоторую особую структуру, которая «запрограммирована» на выполнение конкретной задачи по изучению языка. Поэтому мы можем предположить, что эта функция «отключается», как это было, и все дальнейшее изучение языка происходит «искусственно», при этом уже не приходится полагаться на естественную функцию обучения языку.
Вероятно все это как-то соотносится с особым строением головного мозга ребенка, но как мы пока понять не можем. В время обучения маленьких детей связи между мозговыми нейронами развиваются, в скором времени становясь все более сложными. Это позволяет мозгу ребенка быть уникально гибким, и именно на том этапе, когда постигается родной язык. Его кодировка происходит на подсознательном уровне. Мозг взрослого человека, с другой стороны, перестает развиваться с той же скоростью, нейронная сеть приобретает завершенную структуру. Однако взрослые могут использовать эти созданные сети гораздо лучше, нежели ребенок. Но при ином строении мозга изучение другого языка теперь становится совершенно новым видом деятельности, полностью сознательным (порой с мучительными трудностями).
Беда в том, что исследователям легко говорить о функции «обучения языку», хотя никто не имеет ни малейшего представления, с чем это действительно связано. Сканирование высвечивает участки, но не показывает крупным планом картинку того, чем мозг на самом деле «занимается». Мы также не знаем, «выключается» ли эта функция или ограничивается в какой-то степени у некоторых людей.
Обратите внимание, что все это лишь сугубое предположение. Доказательства, полученные нами при сканировании, могли бы помочь ответить на старый вопрос, который был задан в начале: почему изучение второго языка после шести лет так затруднено и почему мало кому удается в совершенстве овладеть вторым иностранным языком. Вот мы и пролили еще немного света на то, что происходит в человеческом мозгу, но у нас все еще остается намного больше вопросов, чем ответов.     Следующая страница